Здесь все — главные герои. Нет в романе деления на резко отрицательных и резко положительных персонажей, все сложные, все неоднозначные. Никто не без греха, и всех одинаково жалко, все одинаково любимы. Так же ведь и в жизни к своей родне относишься — какими бы ни были брат или сестра, а душа болит за каждого.
«В затерянном, сером краю...»
Настроение некоторых глав созвучно строчкам «Прощальной песни» Рубцова: «... И в затерянном, сером краю в эту ночь у берестяной зыбки ты оплачешь измену мою». Как проклинал эту серость Егорша Ставров, как мечтал покинуть свое Пекашино! Как мучились детишки Пряслины, изнывая от темноты и скуки в родительской избе; как поначалу боялась севера молодая орловская девушка Наденька Рябинина. А прошло время, и она «зимними вечерами, когда от мороза потрескивали бревенчатые стены школьного здания, выбегала на улицу и сквозь заиндевевшие ресницы подолгу смотрела на северное сияние. Там, за полыхающими серебряными столбами, чудился ей сказочный остров — Новая Земля».
Любовалась зарницами, «дивилась сияющей красоте дня» и Лизавета Пряслина. Родной брат Михаил не мог надышаться северным воздухом. А когда после временной разлуки со своими полями возвращался домой — падал в траву, катился по косогору и целовал пинежскую землю. Полной грудью дышала Варвара Иняхина, когда с рассветом выходила на крыльцо; любовалась природой Анфиса Петровна — таких, любящих свой край до боли в сердце, у Абрамова все-таки больше.
Пожни, слезами умытые
Пекашинцы жили по крестьянскому календарю, климат распоряжался их временем, а война диктовала условия работы. С пинежскими полями связаны годы непосильного, но такого отчаянно труда, вся жизнь измерялась вспаханными гектарами, площадями скошенной травы и теми кусочками земли, на который все-таки всходила пшеница. Так и Степан Андреянович 20 лет отдал своим пожням на «расчистке», вырубал ольху, выкорчевывал пни, косил траву до темноты в глазах, заставлял работать и Макаровну, свою супругу. На этих пожнях женщина родила сына Васеньку.
А пришел после войны посмотреть на расчистку — расчистки и нет. Заросла ольхой. Старик сел и заплакал: ради чего жили?
Ещё через 20 лет, уже после смерти Степана Андреяновича, его внук Егорша придет посмотреть на родные просторы, посмотреть на самый красивый бор на Пинеге — Красный бор — и ужаснется: нету леса! И так же, как дед, будет оплакивать Егорша свой бор, свое детство и юность.
Бабье царство
О том, как в войну бабы отстаивали колхозный фронт, Абрамов не мог не написать. Уроженец пинежской деревни Веркола, он хорошо знал об этой борьбе. Началась война — опустело Пекашино. Все женихи разбежались — отправились воевать. «Бедные девки, — подумала Анфиса, — и погулять-то вам не с кем».
А девки не унывали: терпели, работали, сочиняли свои частушки.
«На германскую границу
Накидаю елочек,
Чтоб германские фашисты
Не убили дролечек».
И на поле во время работы без частушек не обходилось. Не обходилось без бабьего смеха, без светлых историй и женских откровений. Через много лет пекашинские «жонки» вспоминали это время как сон — не верилось, что могли так жить: голодать, робить до смерти и... шутить. Что было так тяжело, но так просто, так дружно.
Не зря председателем колхоза во время войны становится женщина — Анфиса Минина. Она возглавляла бабье царство, была главным советчиком и утешителем. Вела себя как умная и сердечная хозяйка в большой семье. Своими словами и поступками освещала эти темные и страшные для Пекашина годы. Сама Анфиса в войну расцвела — потому что влюбилась. И было стыдно перед бабами, но можно ли задавить любовь? И бабы простили Анфисе эту любовь, ведь согретая теплом любимого, она поднимала дух осиротевших женщин.
Не отставала и Варвара Иняхина, мастерица по части частушек. Тексты некоторых из них либо вгоняли в краску, либо веселили.
"Какая-то из старух начала отчитывать Варвару за смех, за шутку. Дескать, помните, нет, какое время-то! Люди на войне помирают. Может, в эту самую минуту. А мы зубы скалим... Но нельзя выиграть войну без шутки, без смеха, без острого слова. Энергию рождает... Очень важный это вопрос", — писал Абрамов.
«На войну уехал дроля,
Я осталась у моста.
Пятый год пошел у вдовушки
Великого поста.
Кто не знает — заявляю:
Я не избалована —
Всю германскую войну
Ни разу не целована».
Эти частушки пела Варвара, когда праздновали победу, когда в Пекашино с фронта начали возвращаться мужики. Правда, чествовали тогда одного единственного победителя — Илью Нетесова. Сама Варвара мужа не дождалась.
«Лейся, песня, пуще...»
"Отцы, матери пели эти песни. От них в песне жила сила? Они вливали в умирающих людей силы? Но ведь песня-то ничего не весит. Кабы сила — весила. Но ведь и слово ничего не весит, а какую силищу вдруг подымает в людях... Помогают песня да слово. А что, да откуда, да как — разве это поймем ныне? 160 мужиков в деревне нету, на войне — а убираем поля, засеваем. И не хуже, чем при мужиках«, — так расписывает Абрамов размышления Анфисы. И сам задается вопросом: песня — что за феномен такой?
Песня задавала тон полевым работам, спасала от усталости жарким летом и разгоняла тоску зимой — во время сумерничанья в темной избе.
Песня развеяла сомнения Лизы Пряслиной насчет замужества: как услышала, что бабы за окном поют, так и дала согласие, посчитала песню знаком.
«Лизавета Ивановна,
Ты сама до вины дожила,
Ты сама до большой доросла,
Ты сама вину сделала.
Молода князя на сени созвала,
Со сеней в нову горенку...»
Песенная палитра Пекашина очень пестрая: тут и старинные причеты, и народные частушки, авторский фольклор, и советские патриотические песни, песни крестьян, рабочих, лесорубов. Автор любит всякую песню: и заунывную пинежскую, которую тянет хмурая Анисья, и грубоватую частушку Варвары, и нежную девичью песню.
Новое Пекашино
После войны народ начал отстраивать разрушенную страну. Медленно, тяжело, голодно проходило это время. А к 1970‑м годам появились у пекашинцев и долгожданный белый хлеб с чаем, и свет в домах, и красивая мебель, и моторные катера с мотоциклами. И люди зажили по-другому, каждый — обособленно.
Михаил Пряслин удивлялся, откуда у людей это формальное отношение к работе? От звонка до звонка работают. Удивлялся старшей дочке: как она может до трех часов утра плясать в клубе и весь день потом валяться — загорать? Удивлялся своей жене Раисе: как можно не пожалеть лошадей, когда те изнывают от жажды? Михаил и сам удивлял публику — в деревне его не любили, работники жаловались на него: мол, сам себя работой мучает и другим продыху не дает. Пряслин уже не мог вот так запросто зайти в гости в чью-то избу, да и не к кому было заходить. С удовольствием он навещал только старенького Калину Ивановича, героя Гражданской войны. А ведь последний тоже потерял связь с миром современной деревни. Жители Пекашина даже на поминках у него не были — в избу не влезли. Желающих помянуть старика собрал Петр Житов. У него дома пекашинцы прощались с легендарным героем и праздновали начало чего-то нового.
А Михаил Пряслин остался в старой России, в старой деревне, где люди, работая, выжимали из себя последние силы, жили честно и просто и не могли представить этой жизни без родной деревни.
Сохранить эту деревню — завещание Абрамова.