«Таким я был более тридцати лет назад, когда служил в 103-й ВДД
(в бесконечно дорогой моему сердцу Белоруссии!) и написал слова
известной песни Десанта «Расплескалась синева...»
Другое небо
Вдумчивый архивист, оставивший поразительные по набору фактов, глубине анализа и внутренней чистоте работы, в юности летал — не во сне, а наяву и писал стихи. Стихи про небо над Россией.
Да и как иначе, если твой батя прошёл войну, а первая машина, на которой поехал ты, сопляк первого послевоенного сорок шестого года рождения, — лендлизовский «Виллис»?
Юра поступил в Рязанское военное училище связи, откуда вышел старшим лейтенантом (годы учёбы — 1964-1967). И вскоре был назначен командиром взвода связи в составе Витебской десантной дивизии. Алёхин, уже освоивший парашют, становится также и инструктором по прыжкам для новобранцев взвода десантников-связистов. Всего на счету Юрия Владимировича более двухсот прыжков с парашютом. Его вдова Елена Викторовна рассказала нам: как-то Юрий наткнулся на собственное личное дело, где увидел характеристику: «В политике Партии и Правительства — сомневается». Юрий тогда возмутился: один офицер, работавший с бумажками, недолюбливал его за «стишки»... Позже Юрий Владимирович любил говорить: «Царь — в уме. Бог — в душе. Родина — в сердце. Присоединяйтесь...»
Песня
Присоединилась в нехитрой песне под гитару вся Россия. Элита нашей армии, которую так и не развалили холуи девяностых, ВДВ — обрела свой гимн благодаря Юрию Алёхину.
Это он сочинил «Синеву». И высшая благодарность автору — то, что сегодня многие считают слова «народными». Так они ведь и народные, в том смысле, что из народа! Причём, как и любой подлинно русский человек, Алёхин был скромен: «Предпочитаю рассказывать о себе только в том случае, в котором частное бытие отражает существование целого поколения».
Стихи
Молодой офицер-десантник увлеченно пишет стихи. В 1973 г. Алехин был уволен в запас, а через год он поступил в Литературный институт на отделение поэзии. Романтика синего неба, синих беретов выливалась в искренние лирические строчки. Его учителем в Литературном институте, а затем и близким знакомцем был кандидат филологических наук, доцент В. И. Безъязычный, который побудил поэта заняться историей литературы, затем Алехин стал изучать и историю Русской армии.
После окончания института в 1978 г. Алехин работает в филиалах Литературного музея, в Переделкине и доме-музее Достоевского. Позднее он работал в фонде-библиотеке «Русское зарубежье». Попутно он очень много занимается изучением архивов, которые в 1980-1990-х годах становились более доступными. Его интересуют и генералитет российский 1812 года, и слава генерала Скобелева, и военачальники Первой мировой. В некоторой обособленности и предпочтительности оказался весьма известный публицист конца XIX — начала ХХ века М. О. Меньшиков.
Алехин уделял ему очень много внимания. Может быть, потому, что тот в молодости тоже был военным, офицером Императорского флота. Меньшиков пользовался очень большой популярность до революции. В 1918 г. он был расстрелян в Валдае. Литераторы — наши современники на скромной мемориальной доске написали: «Расстрелян за убеждения».
Алехин много раз бывал в Валдае на Меньшиковских чтениях, был хорошо знаком с потомками литератора, изучал малоизвестные архивные материалы. Одна из последних статей Алехина была посвящена генералу Косаговскому, которого убили там же, в Валдае, за несколько дней до расстрела Меньшикова палачи того же самого бандитского революционного отряда.
Алехин живо интересовался историей русской эмиграции. Из-под его пера вышли ценные исследования в этой области.
«Синева, синева...»
Приводим текст песни с предисловием автора.
«Упомянутые стихи, опубликованные в дивизионной газете «Гвардеец», вначале попали в солдатский фольклор в качестве строевой песни, а затем их включил в свой репертуар ансамбль «Голубые береты». И хотя впоследствии журнал «Советский воин» удостоил меня высокого звания «десантного поэта», слова песни «Расплескалась cинева...» так и остались безымянными.
Ныне я не считаю это стихотворение своим лучшим поэтическим произведением, но славная судьба бесспорно даёт ему право быть услышанным, причем — в каноническом варианте».
«Расплескалась синева, расплескалась,
расплескалась по глазам, по беретам...
Даже в сердце синева завязалась,
зацвела своим заманчивым цветом.
За дюралевым бортом гул моторов.
Синева блестит на крыльях, как смазка.
Ты из племени людей, о которых
не одна ещё расскажется сказка.
Помнишь, в детстве на коврах-самолетах
мы открыли неземные маршруты...
И теперь нашлась нам в небе работа,-
наполняем синевой парашюты.
У десантника особая гордость,
у десантника — особая слабость:
дерзновенная и стойкая твердость,
неизбежная и буйная радость.
Если в небо посылают, как в дело,
отметай свои былые сомненья.
Значит, всё-таки оно полетело,
полетело в синеву вдохновенье.
Расплескалась синева, расплескалась,
по тельняшкам разлилась, по погонам...
Я хочу, чтоб наша жизнь продолжалась
по гвардейским, по десантным законам!»
1970.
И другое стихотворение...
Написано после позорной Первой Чеченской, когда власти предали армию, русский и чеченский народы.
"Нет, не на радио-волне
И не на диск-канале...
С моими песнями в Чечне
Ребята умирали.
Совсем нехитрые слова,
Да, видно, Богу в уши.
Ведь "расплескалась синева",-
Заголубели души.
И на беретах у бойцов,
Десантников, героев,
Стал ярче цвет, в конце концов,
Их мужество утроив.
Но мне не надо ничего,
Ни почестей, ни славы,
Лишь только б чувствовать родство
С Солдатами Державы.
Лишь только б веровать и знать,
Что не прошло впустую
Святое право умирать
За Родину Святую.
А всех солдатских матерей
Молю я через силу:
Не побирайтесь у дверей
Позорящих Росcию.
Она стояла и стоит
И простоит веками,
Такими скромными на вид,
Своими мужиками!"
2000.
Чечня отца Киприана
Вспоминает отец Киприан, или попросту Батя, священник, герой Чеченской войны: «Ведь сразу на первую Чеченскую контрактников, прошедших Афганистан, неохотно пускали. Там и многие командиры, и солдаты были «паркетные», без опыта. Когда я пришёл на первую войну, вы думаете, нужен там был священник? Потом — да. Но в первую очередь нужен был боевой товарищ, который научил бы их оставаться живыми... Вторая Чечня другая, менее кровавая, профессиональная».
Неоднократно проходили сведения, что отец Киприан погиб. На войне много ситуаций, когда по логике выжить невозможно, но происходит чудо. Однажды на Рамадан батя заночевал в автобатальоне спасателей. Утром подъехали более ста вооруженных бандитов. Спасатели предлагали отцу Киприану уйти за гаражи, то есть фактически жизнь. Но монах остался, он вышел вперед. Православный священник поздравлял мусульман с праздником. Он говорил о кровавой и страшной истории двух мужественных народов и о том, что их столкнули. Он умолял: колонну нельзя трогать, там дети, спасатели, у которых нет даже оружия, так как они приехали оказывать гуманитарную помощь. Еще он желал чеченцам мира и добра. И мужчины, вооруженные до зубов, ушли, никого не убив и не взяв в плен. Буквально через полчаса появились старики и дети из соседнего поселка и принесли спасателям угощение: в Чечне принято в последний день Рамадана угощать гостей.
О. Киприан дружил с Юрием Алёхиным. Он писал ему: «Часто, даже очень часто, встречаюсь с боевыми товарищами. Понял только одно! То, что у нас Россия одна, и мы у неё одни! И бросать нам свои посты нельзя.
Наипервейшая задача — это нам сплотиться всем в задаче духовного возрождения и сохранения Милейшего Отечества. И только словами и вздохами мы не отделаемся. Пришло время задействовать наш главный резерв — любовь и созидание! Слава ВДВ!
Твой во Господи.
+ Игумен Киприан-Пересвет».
Мужики, прорвёмся!
ИЛЛЮСТРАЦИИ из личного архива Ю.В. Алёхина и о. Киприана.
ЛИТЕРАТУРА:
1. О. Киприан-Пересвет. М., 2010.
2. Юрий Алёхин. Некролог. Русский вестник. 31 января 2003 г.