Первую, вторую и третью части читайте по ссылкам.
Часть четвёртая: «Смешная площадь»
Вот и самая большая архангельская площадь. Пять раз она меняла название. До конца семнадцатого века и вовсе не мечтала оказаться площадью. Здесь жили обитатели этакого деревянного «шанхая». Разномастные дома и домишки толкали друг друга, пока с лица Архангельска их не стёр пожар 1793 года. Уже следующей весной Екатерина II личным указом утвердила городу первый генеральный план застройки. По нему с места пожарища начинались улицы Купеческая и Дворянская. Ни шатко, ни валко строили до середины восемнадцатого века. Получилось совсем не то, что хотели. Вместо двух широких улиц случился один Троицкий проезд.
Там много было всего забавного. Генеральный план города императрица подписала 1 апреля. Потом этот день объявят «Днём дурака». Но «шутки» начались задолго «до». На пустыре после пожарища решили было строить театр. Выгоревшее пространство впервые назвали площадью. Театральной. Екатерине то, что наваяли архитекторы и строители, пришлось не по вкусу. Театра не достойно и всё тут! Сойдёт разве что… под хлебный магазин.
Ну, разве не прелесть: строили театр, а построили булочную!
Между тем шуточки продолжались. В городе лицедействовал деревянный драмтеатр. А в моду входила опера. Петь модную оперу среди «старых дров»?! Ни за что! Принялись за постройку каменного. Опять вышла… булочная! Зато площадь торжественно переименовали в Оперную.
Большевики оказались ещё теми шутниками-прожектёрами. Они вообще размечтались превратить сие место ни много, ни мало в… «Красную площадь с Московским кремлём»! Начали с того, что снесли стройку не случившейся архангельской оперы.
Потом грянул поток сталинских репрессий. В архангельскую тайгу с южных реги онов везли приговорённых «тройками» к северному лесоповалу. Репрессии начались и в Архангельске. Горожан тоже отправляли рубить тайгу. Не архангельскую… Потом Великая Отечественная война. После неё про «Кремль с Красной площадью» в городе у Белого моря забыли навсегда. Театр, пока не снесли, считался зерновым складом…
Площадь до семидесятых годов прошлого века выглядела так себе. Деревянные домишки, трамвайные пути по одной стороне. Напротив — роскошная Северная Двина. До сих пор исторически любопытны два кирпичных здания окраса «сурик». Дом, в котором имел счастье писать для газеты «Волна» метущийся после зверств Гражданской войны Аркадий Голиков. Пытался скрыться от прошлого за «монгольским» псевдонимом Гайдар — «идущий впереди». Архангельская часть истории гражданской жизни Голикова — Гайдара была для северян не менее экзотична, чем военная. Разве что не кровава.
Гайдар мотался по командировкам. Лесорубы, речники, моряки… Везде много и бурно пьянствовал. Его приезды были столь запойны, что рождали легенды. Мало того, их ждали, поскольку герой Гражданской войны пил не в одиночку, поил вся и всех вокруг.
Из Архангельска была барышня, тоже революционерка, Лия Соломянская, родившая в нашем городе Гайдару сына Тимура. Семейство будущего тестя Аркадия Голикова-Гайдара Лазаря Соломянского по каким-то причинам бежало из Испании. Осели в России. Лазарь разом был большевиком с дореволюционным стажем и… нэпманом. Правда, революционером не от ВКП (б), а от еврейской политической партии «Бунде».
В Октябрьском перевороте Соломянские вначале прочно укрепились в Перми. Большой дом. Всё семейство на службе революции. Лия-Раля-Рахель — командир пермского «легиона пионеров». Будущий тесть Гайдара Соломон — член Пермского губернского комитета ВКП (б). И… один из шефов Пермской биржи.
Лия-Рахель после школы начала работу в пермской газете «Звезда» («На смену»), куда и приехал Аркадий Голиков. В газете «Звезда» он впервые подписался псевдонимом, став Гайдаром. А Рахель Соломянскую именно будущий муж Аркаша переименовал в Лию. Вот так. Она помогала ему писать первую, абсолютно неизвестную повесть Голикова-Гайдара «Жизнь ни во что». Ту-то они и поженились. Ну, и где здесь Архангельск?
Дело в том, что рожать Рахель уехала к маме, в город на Северной Двине. Родила сына и назвала, как требовал в телеграмме муж Аркадий, Тимуром. Так что Тимур родился в Архангельске. Но не Гайдар, а Соломянский. Рахель записала сына под своей девичьей еврейской фамилией. До конца жизни так и останется: Тимур Соломянский. Ещё никакой писатель Гайдар увидел сына через пару лет, когда приехал в наш город.
Лия уже работала на архангельском радио. Первая заведующая Архангельским радиоцентром, редактор Архангельского краевого вещания. То есть архангельское радио началось с Рувы-Рахель-Лии Лазаревны Соломянской. Потом её посадили.
Правда, перед этим был отъезд в Москву, пара гражданских мужей без развода с Гайдаром (в ту пору такое не редкость), у которых тоже случилось «недопонимание» со сталинской властью.
В архангельском периоде Тимур, вестимо, сидел дома с бабушкой. Аркадий Гайдар жил у Соломянских, работал в «Волне», носился по архангельскому региону в пьяных командировках и… писал повесть «Школа». Когда та в Москве «вышла в свет», Аркадий с облегчением оставил Архангельск. Жизнь с Соломянскими так достала героя Гражданской войны, что больше о городе у Белого моря писатель не вспоминал. А с Лией-Рахель «разбежался» всего через год архангельского жития.
Дом на площади, мимо которого без малого век бегал архангельский трамвай, запомнил Гайдара хорошо. Ещё крепче его житьё в Архангельске помнят горожане. Редакцию «Волны» до сих пор называют «домиком Гайдара». Между тем это здание в 1907 году построил потомок шенкурского крестьянина Яков Беляевский, удачно женившийся на дочери хозяина Северодвинского речного пароходства Булычёва. Анна Булычёва болела «чахоткой». Потому первый этаж дома кирпичный, второй — деревянный…
По диагонали Профсоюзной или Соборной площади трёхэтажное религиозное здание красного кирпича. В советское время занятое Дворцом профсоюзов, затем военкоматом, военной комендатурой, военной прокуратурой и прочими структурами в военных сапогах. Ныне возвращено церковникам, которые толком не понимают, что делать с добротной, но для православной веры несколько помпезной постройкой… Горожане же помнят сей дом по первому назначению: Сурское подворье, построенное Иоанном Кронштадтским.
Как хотите, но мимо известного православного деятеля родом из далёкой Суры пинежских земель Архангельского края не пройти. Стильный, модный для своего времени, эффектный красавец поп, да ещё и с задатками гипнотизёра, крайне популярный, особенно у женской части прихожан. Прихожанки при появлении Иоанна вели себя, будто к ним… спустились нынешние кумиры эстрады. Или «Beatles». Справедливости ради: от восторга не визжали. Но могли бы. Не удивительно, что Кронштадтский был благосклонен к такому же театральному щёголю из глухой таёжной деревни Григорию Распутину.
Наезды Иоанна в Архангельск всегда обставлялись так, нынешние иерархи отдыхают. Богато, в эффектных дорогих, но стильных (такое возможно!) церковных одеяниях, с золотыми крестами, драгоценными разноцветными каменьями, с восторженными встречающими и сопровождающими. Трапезы внешне скромны, но с такими деликатесами — императорская кухня ахнет. Жил в одном и том же месте, в доме с видом на Двину. Тут, с учётом грядущих вояжей, и вознамерился отстроить подворье Иоанна Богословского Сурского женского монастыря, коему был духовным и материальным опекуном. Не торгуясь, купил дорогущий участок земли у архангельских латифундистов, купцов Плотниковых. За два года трёхэтажное, со столичным лоском, дорогое православное здание было возведено.
Архитектор Ермолин. Стиль русско-византийский. Так на Руси строили до татаро-монгольского нашествия. Три «барабана» со шлемовидными главами. Главы в двуярусных кокошниках. «Барабаны» с главами подчёркивают религиозность. «Кокошники», да ещё и двухъярусные — откровенная помпезуха. Понты. Без них здание превращается в богатейший особняк. Хотя храмовость всё равно не исчезает. Вопреки представлениям прихожан не особо воцерковлённых, к каким смело отношу себя, церковь в Сурском подворье не на первом, а… на третьем этаже! Понятно, что не для немощных бабулек строено. Чтоб на этакую верхотуру взобраться, надо иметь спортивные ноги и тренированное сердце.
Сурское подворье само по себе всё помпезно и вычурно, от первого до последнего кирпича. Среднюю часть архитектор Ермолин разукрасил «выделяющимся ризалитом, подчёркнутым закомарами». По сути та же помпезуха: выступы с «кокошниками». На третьем этаже в торце, обращённом к площади, ещё и огромный балконище. Иоанн Кронштадтский, видимо, намеревался являть своё святейшество собравшейся внизу православной публике. Скромен красавец в роскошных церковных одеяниях, ничего не скажешь. Просто Папа Римский, вещающий с ложи ватиканской Базилики Святого Петра на площади имени того же апостола. Пардон, разве что в «усушенном виде».
Столь роскошным, конечно, самым эффектным оказалось Сурское подворье, а по сути, архангельская резиденция Иоанна Кронштадтского в день открытия. Год 1907. Кто же знал, что через десять лет начнётся всероссийский бардак, интервенция англичан, а после и вовсе уничтожение православия, как «опиума для народа». Вот тогда-то, в 1920-м, Сурское подворье в Архангельске и станет Дворцом профсоюзов, а площадь обзовут Профсоюзной.
Весь советский век Профсоюзная площадь праздновала, ликовала, демонстрировала, маршировала, салютовала, рапортовала и даже стреляла в принимавшую парады архангельскую партэлиту. Мой однофамилец, сотрудник обкома КПСС, был застрелен во время демонстрации гражданином, отсидевшим тюремный срок. Родственники погибшего до распада Советского Союза, когда разменяли роскошную квартиру на две, жили в подъезде сталинского дома, в котором написаны все три издания «Путеводителя по Архангельску», какой вы сейчас листаете.
На нашем веку площадь серьёзно изменилась. «Деревяшки» снесли, эта сторона сильно вытянулась к небу, обзавелась крытым Дворцом спорта из клеёных конструкций и советской высоткой морского пароходства, к капиталистическому веку обветшавшей, как пятиэтажные «хрущёвки». Противоположную сторону площади то ли украсили собором, то ли обезобразили убогим строением секретного назначения.
Студенческая группа «алтишников», в коей училась и Валенька Сахарова, как-то раз не захотела переть на демонстрацию транспаранты и портреты вождей. Взяли весь этот кумачовый реквизит да засунули в… туалет! Всё ЦК КПСС — к институтским унитазам! Суслова, Черненко, Андропова, Кириленко, Гришина… Правда, Валентина из партийных бонз знала лишь генсека Брежнева да ещё, по случайному совпадению, Суслова. Родились в один день, 6 апреля. Открывая листок календаря, каждый год видела парадный портрет дядьки, вот и узнала. Теперь это лицо, в пачке с остальными, ждало своей участи в студенческом туалете. Закончится демонстрация, пацаны снесут его на склад, до следующего шествия…
Чем завершилось? Даже из комсомола не выгнали. Трескотня неестественных лозунгов и призывов уже всем обрыдла. КПСС ещё держала государственные вожжи, но правила давно без былого рвения и энтузиазма.
С появлением, хоть и не без огрехов, построенного за четырнадцать лет Михайло-Архангельского кафедрального собора, на семидесятиметровой высоте коего намечен шпиль с архистратигом Михаилом Архангелом, а под куполом — маяк для мореходов, самой большой площади города пора получить закономерное название: Соборная.