С 1 по 10 мая в тридцать одном заведении столицы Поморья появилось некое «солдатское меню». Министерство АПК и торговли Архангельской области бодро отрапортовало: специальные яства являются тематически связанными с полевой и походной кухней времён Великой Отечественной войны.
В меню входят фронтовая каша, фронтовой кулеш — пшено с мясом, суп гороховый с тушёнкой, перловая каша тоже с тушёнкой и ещё и с овощами. В принципе, всё по канонам ВОВ. Война войной, а обед, как говорится, по расписанию. Но, конечно, блюда будут подаваться не бесплатно: кто в наше время станет кормить людей за просто так, даже на короткие 10 дней?
Хотя идея о бесплатном солдатском меню на самом деле хорошая. Почему бы не развернуться на полную и отпотчевать народ задарма? Благо, может, и Министерство АПК помогло бы. Но увы.
Ну да ладно.
А вот ещё об одной акции стало известно сегодня, и она сразу же вызвала у поморов негодование. Речь идёт об акции «Хлеб Победы». 8 мая Центральный рынок города Архангельска при содействии северодвинского хлебокомбината собираются вывалить на продуктовые ряды специально приготовленный хлеб той самой нормы из блокадного Ленинграда. 125 грамм суточной нормы.
Занавес.
Иначе как издевательством данную акцию назвать невозможно. Если у вас есть знакомые люди, пережившие блокаду, или у ваших друзей есть такие знакомые, то спросите у них, как они относятся к подобным мероприятиям. Они ругаются сквозь зубы и молча уходят. У автора этих строк есть такие знакомые. Сказать, что они на дух не переносят подобное, — ничего не сказать.
Во время блокады, которая продолжалась 872 дня, с 8 сентября 1941 года по 27 января 1944 года, в Ленинграде от бомбёжек и, главное, от голода погибло, по различным данным, от 600 тысяч до полутора миллиона человек. А сколько искалеченных, израненных, оставшихся с растерзанными в клочья душами и психикой пережило те страшные годы!..
Поминать и вспоминать их — дело чести, но только не таким способом. Мы не так должны помнить о том, сколько погибло, пострадало, пропало без вести людей в те страшные годы. Не так!
125 граммов суточной нормы хлеба, который в осаждённом городе-герое Ленинграде делали из всего, что только можно было достать — из опилок, обоев, клея, щепок, гнилой крупы, ботвы, крапивы и так далее, — должны остаться в памяти народной как символ ужасов войны.
Не надо делать из этого фарс, чтобы потом с одухотворённо-напыщенными лицами и напускным грустным взглядом стоять над прилавками с хлебом и угощать пришедших поесть на халяву зевак. А зевакам надо тоже включить голову: коль выпиваете, то налейте сто грамм и молча помяните, без бравад и постов в соцсетях; коль нет, то налейте кефира и также всё сделайте молча.
Без лишних слов.
Михаил Майстренко
***
Вероника Опахова, встретившая блокаду Ленинграда в 34 года, так описывает голодную смерть, которая встречалась на каждом шагу: «Массовый голод — это тихие смерти: сидел и незаметно уснул, шёл — остановился, присел… Многие наблюдали, запомнили жуткую „тихость“ голодных смертей.
Я шла с работы, и вот (угол проспекта Газа и Огородникова) женщина одна идёт и говорит мне: „Девушка! Ради бога, помогите мне!“ Я мимо шла, говорю: „Чем я могу вам помочь?“ „Ну, доведите меня до этого забора“. Я довела её до этого забора. Она постояла, потом опустилась и села. Я говорю: „Чем вам помочь?“ Смотрю, она уже и глаза закрыла. Умерла!
У нас в военном архиве всегда сидела милиция. И такие замечательные парни были — милиционеры, чудесные, молодые были все. Это те, которые были призваны на войну и оставались здесь в милиции. В милиции кормили очень плохо, так же как и в МПВО. Вот я часто с ними разговаривала, ну, просто говорили о том, что пройдёт же это время, что будет потом? Мы старались не говорить о еде. И вдруг ты смотришь на человека и видишь, что у него стекленеют глаза. Я теперь знаю, что это такое…
Вот прямо во время разговора. Он сидит, говорит: „Ой! Мне что-то не очень!..“ „Ну, посиди! всем не очень хорошо…“ Вот двое так умерло на моих глазах. Потом он всё медленнее говорит, медленнее…
Вот так умирали люди. Так они умирали и на улице. Когда они шли, кто-то садился на тротуар. Сначала к нему подходили, первое время, а потом его просто обходили, и он часто вмерзал в струйку воды, которая шла с крыш…»
***
Слово «победобесие» уже успело забыться, но лет 15 назад подобные инициативы назывались именно так. Когда только вводили Георгиевскую ленту, Интернет облетели фотки неразумных подростков, которые использовали ленточки вместо шнурков, вплетали их в косички и всячески использовали их не по назначению. Не менее неразумные предприниматели начали лепить ленту, например, на бутылки водки.
Пришлось на федеральном уровне грозить штрафами и напоминать, что черно-оранжевая лента — это символ подвига и носить его надо скромно на лацкане пиджака у сердца.
Весь этот хлеб победы — идея немногим приличней, чем победная водка.
Крайне лицемерно будут выглядеть патриоты, сидящие в теплой кафешке с приятной музыкой и уплетающие усиленный паёк офицера-тыловика. Особо отъявленные «помнящие» могут, словно Биг Смоук из игры «GTA San Andreas», заказать себе и пшенку с мясом, суп с тушенкой и сытную перловку на десерт, закусят они это дело 125 граммами хлеба и запьют «фронтовым» стаканом. Объевшиеся и довольные пойдут дальше помнить о подвиге предков, которым картошка в мундире была за радость, а рассосать сухарик на марше — тоже ничего.
Тут можно далеко зайти. Победа ведь ковалась не одними только солдатами. На фронт работали все, в том числе и заключенные. Их тоже не помешает почтить особым пайком. Вот, например, суточная норма довольствия в лагерях НКВД на 1942 год.
Перед обедом каждый должен будет спросить себя, хорошо ли он поработал в этом месяце, выполнил ли план. Если неважно трудился, то следует попросить официанта урезать пайку на треть.
