Авиацией юный Гулаев заинтересовался ещё в школе. После семилетки он пошел учиться на заводского рабочего, а после учёбы и смены на предприятии шел в аэроклуб.
К 1940 году Николай уже состоял в рядах РККА и окончил Сталинградское авиационное училище. Войну он встретил в звании лейтенанта, но до 1942 года не имел допуска к полётам на истребителе.
Красочней всего биография советского лётчика описана в книге Андрианова «Дерзкий ас Гулаев», там содержится куча фронтовых историй, рассказанных Николаем, полностью оправдывающих название произведения.
Первый же боевой вылет 3 августа 1942 года под Сталинградом получился нестандартным. В тот день Гулаева подначивал механик наконец принять участие в воздушных сражениях. Лейтенант согласился и без приказа поднял самолёт в воздух. Через несколько минут на его счету уже был первый сбитый немецкий бомбардировщик «Хе-111».
Уже после боя генерал отчитал истребителя: «За то, что вылетел самовольно, объявляю выговор, а за то, что сбил вражеский самолёт, повышаю в звании и представляю к награде».
Помимо самолётов противника, сбитых из пушек, Николай Гулаев имел в своей биографии и два таранных удара.
Старший лейтенант Гулаев особенно отличился в боях на Курской дуге в районе Белгорода. В первой же схватке 14 мая 1943 года, отражая налёт на аэродром Грушка, он в одиночку вступил в бой с тремя бомбардировщиками «Ю-87», прикрываемыми четырьмя «Ме-109».
Разогнав самолёт на малой высоте и приблизившись к ведущему бомбардировщику, с первой же очереди сбил его. Стрелок второго «Юнкерса» открыл огонь, но Гулаев сбил и его. Он пытался атаковать третий самолёт врага, но кончились патроны, и лётчик решился на таран.
Левым крылом своего «Як-1» он ударил по правой плоскости «Юнкерса», и тот рассыпался на части. Неуправляемый истребитель Гулаева вошёл в штопор. Пилоту удалось выровнять самолет и посадить его у переднего края в расположении советской стрелковой дивизии. Прибыв в полк, Гулаев на другом самолёте вновь вылетел на боевое задание.
В начале июля 1943 года четвёрка истребителей, ведомая Гулаевым, внезапно и смело атаковала группу из сотни (!) самолётов противника. Расстроив боевой порядок, сбив 4 бомбардировщика и 2 истребителя, все четверо благополучно вернулись на аэродром. В этот день звено Гулаева совершило несколько боевых вылетов и уничтожило 16 вражеских самолётов.
9 июля в районе Белгорода Гулаев совершил второй таран и смог приземлиться на парашюте.
Высшая награда Советского Союза — Звезда Героя — нашла лётчика в госпитале 1 июля 1944 года. За день до он получил серьезную рану руки в боях над молдавским селом Скулень. Из того вылета истребитель также не вернулся без трофеев, но и сам едва дотянул до аэродрома.
О второй Золотой Звезде Николай узнал после очередного приземления из боевого вылета. Обступившие сослуживцы буквально настояли на празднике в честь награждения. Спирта было хоть залейся, а с закуской вышла проблема.
Гулаев вдруг сказал: «Я хряка привезу». В том вылете ему на глаза попалось пастбище свиней и он хорошо запомнил то место. Полетев за свинкой, ас чуть не сломал самолёт, посадив его между деревенских сараев, затолкал будущую закуску в бомболюк и чудом взлетел.
В небе хряк начал вести себя неспокойно, самолет кренило то в одну сторону, то в другую, но штурмовик приземлился на родном аэродроме. Обмывали Золотую Звезду всем полком.
За полгода до конца войны командование ВВС приняло решение об отзыве лучших асов с фронта, чтобы сохранить цвет авиации и дать офицерам-героям возможность получить образование в Военно-воздушной академии.
Когда Гулаев понял, что его рапорты об оставлении в действующей армии бесполезны, то попросил дать ему три дня на последние боевые вылеты. И три дня подряд он вылетал и сбивал по самолёту противника. Всё время в тылу он просился на фронт, но положительного ответа не получал.
В том же 1944 году Гулаеву дали третью Звезду Героя, но тут же аннулировали.
По словам одного из ведомых и друзей Николая, дело было так:
«В „Известиях“ был опубликован Указ, и Гулаев с другими награждаемыми прибыл в Москву. За день до церемонии он зашёл в ресторан гостиницы „Москва“ позднее своих товарищей, и места для него не оказалось. Там уже восседали представители военной делегации Румынии, длительное время воевавшей на стороне Гитлера. Услышав от администратора, что „вам места пока нет“, Гулаев вспылил: „Как это нет? Моим врагам есть, а Герою Советского Союза — нет?!..“ Смолчали бы новоиспечённые союзники, глядишь — всё бы и обошлось. Но кто-то из них на отчётливом русском бросил оскорбительную для героя фразу. И тут же от сильного удара отлетел в угол фойе. На шум прибежали товарищи, открылась пальба, зазвенели люстры, за „пресмыкательство“ досталось от лётчиков и администрации ресторана. О международном скандале доложили Сталину. Резюме вождя было таким: „Немедленно отправить в часть. И пусть молит Бога, что так легко отделался. Храбрый какой, устраивает международные разборки у ворот Кремля“. Указ Президиума Верховного Совета СССР о награждении был аннулирован».
Так Гулаеву и не удалось попасть на фронт до конца войны. Следующие 15 лет он посвятил учебе и командованию частями ПВО в разных частях страны. Сначала Гулаев учился в Военно-воздушной академии имени Жуковского, а после в Военной академии Генштаба. С 1955 года в течение пяти лет был командиром 133-й авиационной истребительной дивизии, располагавшейся в Ярославле. С 1966 года по 1974 год в звании генерал-полковника командовал 10-й армией ПВО, в это время жил и служил в городе Архангельске.
Профессор Государственной академии славянской культуры Вячеслав Воробьёв пишет:
«На Севере произошел ещё один скандальный случай, повлиявший на карьеру Николая Дмитриевича. Норвежские погранслужбы нажаловались на Гулаева, что он якобы охотился на белых медведей на их территории, используя боевые вертолёты. После этой кляузы Гулаев был переведён в Москву на штабную работу, затем отправлен в отставку, очень переживал по этому поводу и прожил после этого довольно недолго».
На протяжении 8 лет в Архангельске Гулаев жил вот в этом доме на улице Свободы. Мемориальная табличка с его именем там есть и сейчас.
Разные источники утверждают, что Николая Гулаева можно считать чуть ли не самым результативным асом за всю Вторую Мировую войну, поскольку на 57 достоверно известных и лично сбитых самолётов врага он затратил 69 воздушных схваток (эффективность — 0,82). У Кожедуба этот показатель составлял 0,51, а у немецкого аса Хартмана — 0,4.
Чего у Гулаева точно не отнять, так это самой долгой непрерывной серии сбитий: 42 победы подряд в 42 боях. По свидетельствам сослуживцев, фактических побед у него значительно больше, но он «раздарил» их семейным товарищам, дети которых голодали в тылу: ведь за сбитые самолёты врага тогда неплохо платили.
Приземлившись после результативного боя, он порой говорил: «Запишите сбитого фашиста на счёт моего ведомого, это он его уничтожил».