В конце прошлого года некто Виктор Воробьёв, член Союза художников России, заявил о себе в качестве куратора выставочного проекта «Чёрное, белое и…». Деятель культуры крайне пафосно высказался о проделанной им работе:
«Когда я задумывал эту выставку, мне хотелось выразить через минимальные цветовые средства глобальный контраст. Эту бездну, которая существует, как свет — и мрак, тайна — и открытие, любовь — и ненависть. Как Небытие — и Бытие. Чёрное и Белое. Начало и Конец… „Всё имеет начало и конец в одной точке. Пустота вмещает полноту, движение равно неподвижности, стремление объединиться — причина и начало взаимного отталкивания“. Но нашему разуму трудно признать Бытие — Небытием, понять, что ничто и нечто — взаимопроницаемы, что это бесконечность в бесконечности. Что это и есть Мироздание».
Эта интеллектуальная поллюция, близкая по своей содержательности к тяжёлому бреду человека со стойкой клинической картиной, изначально и привлекла внимание к выставке. Сразу стало ясно, что добра от неё ждать не стоит. И прогноз оказался верным.
Посетителя встречает серия заурядных, но вполне приятных работ Александра Менухова — несколько гравюр с видами исчезающего Архангельска. На них можно увидеть неопознанные поморские домики на фоне, напоминающем своей фактурой и цветом пряничную глазурь. Рядом с ними почему-то расположились какие-то изображения ангелов, прошитые кое-где красными нитками. Мы с почтением относимся к высшим силам, но эти их изображения выглядят как-то уж очень наивно, очень слащаво. Что немного раздражает.
Далее градус раздражения растёт — мы видим работы Лидии Кузнецовой «Построения I» и «Построения II». Это две чёрно-белых башни, крайне похожих на дом Сутягина и на Вавилонский столп одновременно. В чём смысл таких глубоких параллелей — неясно, зато вполне понятно, «что хотел сказать автор»: он дал нам картину как бы двух мировых начал, бытия и небытия, храмов жизни и смерти. Зданий, в которых вырабатывается энергия жизни и смерти. По сути — картину двух заводов. Глядя на эти башенки, хочется, скорее, закрыть глаза на технику художника, чем насладиться его отличным стилем, но некоторая художественная ценность за этими картинами всё-таки стоит.
И даже, не побоимся сказать, некоторый смысл, метафизический пласт — хоть на альбом Оксимирона, признанного иноагентом, вешай. Но вот другая картина Кузнецовой, «Пробел», висящая рядом, вызывает уже совсем другие чувства. Она буквально ничего не выражает. Даже ругать художника не за что — Кузнецова создала буквально некий пробел, некую художественную пустоту, в которой можно усмотреть любое содержание и приписать любую эстетическую ценность. По сути же эта работа настолько аморфна, стилистически неинтересна и безжизненна, что и сказать-то про неё нечего. Это просто, простите, какая-то хрень.
Увы, эти слова можно отнести практически ко всем работам, включённым в выставку. Какие-то из них в большей мере абстрактны, какие-то — более предметны и несут более конкретное настроение, но все они очень рыхлые, ниочёмные, слабые в техническом и стилистическом отношениях. Они веют художественной мертвечиной. И это даже удивительно, учитывая их количество.
Вот, например, ещё одно изображение дома Сутягина, а рядом с ним — лодочные сараи Хабарки. Сразу же — вопрос: неужели никто не видит, что это объективно слабые, плохие работы? Если первую хоть как-то оживляет горящее окошко, то на второй нет вообще ничего, что вызывало бы ощущение страха. Никакого хоррора не получилось. И психологизма тоже не получилось. Получилась просто бурая мазня на сине-чёрном фоне, где всё сливается и ничего ни о чём не говорит.
Великий Мунк написал во время своих депрессий «Крик» и множество других энергичных, сильных, волнующих шедевров, а здесь нам даны просто удручающие и скучные виды какого-то деревянного месива. Это не что-то брутальное, это не мрак и не бездна для чудовищ подсознания, а просто скучная чёрная каша, мимо которой хочется поскорее пройти к другим экспонатам. Над которыми можно хотя бы поржать.
Начнём с козырей. Перед нами — «Яйцо» Александра Кожина. Художник изваял его из папье-маше и обклеил математическими знаками, цифрами, какими-то уравнениями… Вот это по-настоящему пугающий артефакт — он вызывает страх за вменяемость автора. В американских фильмах ужасов часто встречаются сцены, где одержимые герои истерично выписывают на стенах и любых подвернувшихся поверхностях какие-то символы, прорицания. Может быть, тайнопись Кожина — единственный безопасный для него способ контакта с иноземными цивилизациями и передачи знаний землянам, при котором санитары его не трогают? А яйцо — это символический приёмник инопланетных сигналов?
На яйцах Кожин не останавливается: он создаёт целый настенный календарь с такими же знаками. Календарь почему-то рассчитан только на 6 месяцев. Это, впрочем, доказывает теорию о его таланте прорицателя — видимо, планете осталось жить всего полгода. Надо успеть запечатать произведения художника в капсулу времени, чтобы их нашли далёкие потомки, которые переживут ядерный апокалипсис.
Но и на этом Кожин не перестаёт нас удивлять. Вот он изобразил «Холодную планету», но любому очевидно, что художник просто засмотрелся на разрезанный батон ливерной колбасы. Немного обветрившейся за время затяжного застолья.
Дальнейшие экспонаты на выставке удивляют ещё сильнее. Вот, например, вагинальная тема: автор — Максим Хил, название — «Окно. Утро. Вечер. Ночь». Написано: «окно», а нарисована почему-то вагина. Сразу вспоминается известный сексистский анекдот про хороший ключ и плохой замок.
Тема всевозможных расщелин, трещин, отверстий и надрезов — в целом одна из главных на выставке. Видимо, в Архангельске никто никому не даёт. Художникам приходится жёстко сублимировать, и на выходе мы имеем такие вот выставки (кстати, во втором зале выставочного пространства есть стенд с фотографиями художников, и на одной из них местные творцы лежат вокруг снежной бабы, у которой крайне физиологично вылеплены сиси и промежность). А Сергей Шадрунов даже нарисовал позу 69, назвав свой шедевр «Белое и чёрное».
Виктор Воробьёв, тот самый куратор выставки, явил миру путь сперматозоида, аж в двух вариантах. Первый назван «Свет и мрак», второй — «Без названия».
Этот же философ создал какое-то невероятное количество работ из прогоревших спичек, покрытых чёрной или белой краской и наклеенных на холст. Он назвал свои работы так: «Сущность белого», «Знаки в белом», «Всепоглощающая чёрная» и даже «Исчезающее возникновение (белое)».
Поразительна и серия работ Александры Немановой «Гибрид» — она поставила в ряд какие-то уродливые чёрные палки, табуретку, повесила рядом пустую рамку и написала на табличке, что это художественное течение «arte povera». А потом ещё написала, что это течение «русский бедный». А потом — что это тенденция «ресайкл-арт»: «…использование художником повторно используемых материалов сообщает зрителю о его бережном отношении к экологии». А кого это вообще волнует?! Микеланджело вообще людей убивал, чтобы потом рисовать трупы с натуры. И ничего, поинтереснее Немановой как-то был персонаж. Какая вообще разница, как и к чему относится Неманова, если она производит идиотское творчество для идиотов?
С влагалищной темой на выставке конкурирует только тема кладбищ и крестов. В какой-то момент их становится так много, что они постепенно сливаются в неприличные символы, как это произошло на картине Анастасии Кожиной «Край кладбища». Это тот самый случай, когда чернухи навалено так много, что она становится нелепой. И даже не смешной, а опять-таки скучной.
Художница Ева Загурская представила на выставке маску слоника из папье-маше и картона, которую назвала «Когда пожил». Рядом — рюкзак, под ним подпись — «Когда родился». Это тоже экспонат, да-да. Ну откуда вы такие берётесь?!
По-своему очаровательными показались разве что работы Марка Никитина — серия линогравюр и монотипий на морскую тему. Только она закрыта новогодней ёлочкой, которую украсили туалетной бумагой. Или что это за убогие лохмотья? Выставочное пространство вообще поражает каким-то полным наплевательством на художников и зрителей — чего стоит уже одно то, что на некоторых табличках под картинами неправильно напечатаны инициалы авторов, а потом зачёркнуты ручкой и переписаны сверху от руки. А кое-где и вовсе отсутствуют эти самые таблички — ни названия картины, ни имени автора.
Но главная причина, побудившая нас написать обзор на выставку, — это серия скульптур Алёны Севастьяновой «Деним». Художника слепила семь жоп. Задницы облачены в шорты или трусы, и нам кажется это досадным упущением. Зато каждая повёрнута к зрителю нужным образом — так и надо обращаться с глупцами, которые всерьёз рассматривают подобные художества и получают от этого какое-либо удовольствие. Браво, Алёна Севастьянова! Пошло оно всё — в то самое место!
